|
|
"Birds born in a cage think flying is an illness." Alejandro Jodorowsky
"Vögel, die im Käfig geboren sind, denken fliegen ist eine Krankheit." Alejandro Jodorowsky
"Птицы, рожденные в клетке, считают, что полет - это болезнь." Алехандро Ходоровский
"Los pájaros nacidos en jaula creen que volar es una enfermedad." Alejandro Jodorowsky
Whenever a ruler makes himself a dictator, all the wicked dregs of the nation gather round him and support him in order to have a share in the booty and to constitute themselves petty chiefs under the big tyrant.
Etienne de la Boétie: The Discourse of Voluntary Servitude.
|
"Diktatornyttjournalist Mikal Hem har skrevet den definitive guiden for aspirerende despoter. Kanskje jeg kan bli diktator gir en grundig innføring i hvordan du kan komme til makten, hvordan tømme statskassa for penger og hvordan bygge seg opp en skikkelig personkult. Du får råd om hvordan du bør kle deg, hva slags arkitektur som er på moten blant moderne diktatorer og hvilke transportmidler som er best egnet for eliten av ekstravagante statsledere." Hem, Mikal. Kanskje jeg kan bli diktator - Den ultimate håndboken for deg som vil bli enehersker.
Slik blir du allmektig. - Det er debutboka til journalist og skribent Mikal Hem.
"Who haven't dreamed of ruling their own country? The dream could becloser to reality than you think. Perhaps I Can Be Dictator will teach youevery trick used by current and previous dictators to get the top spot andstay in power. In ten easy lessons you will learn everything from how to rigan election and make your own personality cult to dictator fashion rules andarchitectural preferences. Learn from masters like François 'Papa Doc'Duvalier, Muammar Gaddafi, Nicolae Ceaușescu, and Saparmurat 'Turkmenbashi' Niyazov.Perhaps I Can Be Dictator is probably the funniest political satire publishedin 2012. The book combines black humor with political insights, and ispeppered with horrifying and hilarious stories from some of the mosteccentric modern world leaders." Mikal Hem. "Perhaps I can be dictator"
Микал Хем. «Быть диктатором: практическое руководство»
"Одна из самых удивительных особенностей диктатуры заключается в способности диктатора пропитать собой все общество. Речь здесь не только о портретах и статуях, которые можно увидеть в общественных местах и кабинетах, хотя они, безусловно, создают эффект повсеместного присутствия. Талантливый диктатор умеет забираться под кожу своим подданным и пронизывать пейзаж в каждом уголке своей страны.
Без этого умения успешная карьера диктатора едва ли возможна. Если вы не сумеете занять в глазах своего народа место бога или равного ему, люди могут начать сомневаться в вашей непогрешимости. А этого допустить никак нельзя. Вы должны убедить людей, что являетесь необходимым условием их благополучия. Они должны ставить знак равенства между вами и государством: нет вас — нет и государства." - Читайте здесь
"The greatest difficulty in dealing with Russia is this: Russia lies. This blanket assertion sounds like a slogan from the Cold War, and yet it's the only one that does justice to reality. After the collapse of the Soviet Union, when I was writing my first newspaper articles, I always avoided journalistic short-cuts such as "Moscow wants" or "the Kremlin claims". When I would read in those days that "the Russians are invading Chechnya" I would think of my friends in Moscow and such formulations seemed about as accurate to me as Ronald Reagan's "Evil Empire". Today not only do I write that the country of my birth has become an empire of lies, but that Russia itself is a lie."
"The lies start with simple facts. At first it was claimed there weren't any Russian soldiers in Crimea, and then it was admitted that there were. At first it was claimed there weren't any Russian soldiers in Eastern Ukraine, and then it was admitted that there were, but only because they had crossed the border 'by accident' - no - actually they were 'on leave' - and they only wanted peace anyway. This may sound absurd, but it's strategy." ...
In Russia the lies have triumphed once again, and once again only simple, black-and-white language does justice to this drama. Solzhenitsyn wrote it thus: "Violence can only be concealed by a lie, and the lie can only be maintained by violence".
Read the Article
"Die Philosophie der Postmoderne hat uns gezeigt, dass die Wirklichkeit nicht einfach nur real, sondern sozial und sprachlich vorgeprägt ist. Was leider auch dazu geführt hat, dass Wahrheit immer mehr zur Disposition gestellt wird." ...
"Der frühe Foucault schrieb noch, die Reduktion des Wissens auf die Macht könne nur eine Karikatur sein. Genau das aber geschieht heute in der Politik, und das ist nicht lustig. Denn nicht die Wahrheit dient der Macht. Umgekehrt, die Unwahrheit erfordert letztlich Gewalt. Irgendwann werden plötzlich Riffe im Südchinesischen Meer zu Inseln, oder eine ukrainische Halbinsel wird russisch, und dann kommt schon das Militär ins Spiel."
Read the Article
"And what about those hens and chickens, which every day in a thousand kitchens, with heads cut off, shedding blood, jump about comically and terribly, flapping their wings?
And behold, a tender, refined lady will devour the corpses of these animals with the full conviction of her righteousness, asserting two propositions, which mutually exclude each other:
The first, that she is so delicate—and of this she is assured by her doctor—that she is unable to live on vegetable food alone, but that her weak organism demands animal food; and the second, that she is so sensitive that she not only cannot cause any sufferings to any animal, but cannot even bear the sight of them.
And yet, this poor lady is weak for the very reason, and for no other, that she has been taught to subsist on food that is improper for man, and she cannot help but cause the animals suffering, because she devours them.
We cannot pretend that we do not know this. We are not ostriches, and we cannot believe that if we do not look there will not be what we do not wish to see. This is the more impossible, when we do not wish to see what we wish to eat." Leo Tolstoy.
"А те куры, цыплята, которые каждый день в тысячах кухонь, с срезанными головами, обливаясь кровью, комично, страшно прыгают, вскидывая крыльями?
И, смотришь, нежная утонченная барыня будет пожирать трупы этих животных с полной уверенностью в своей правоте, утверждая два взаимно-исключающие друг друга положения: Первое, что она, в чем уверяет ее доктор, так деликатна, что не может переносить одной растительной пищи и для ее слабого организма ей необходима пища мясная, и второе, что она так чувствительна, что не может не только сама причинять страданий животных, но и переносить и вида их.
А между тем слаба-то она, эта бедная барыня, только потому, что ее приучили питаться несвойственной человеку пищей, не причинять же страданий животным она не может потому, что пожирает их.
Нельзя притворяться, что мы не знаем этого. Мы не страусы и не можем верить тому, что если мы не будем смотреть, то не будет того, чего мы не хотим видеть. Тем более этого нельзя, когда мы хотим видеть того самого, что мы хотим есть." Лев Толстой 1892.
"Und die Hühner und Hähnchen, die zu Tausenden täglich in den Küchen geopfert werden und die mit abgeschnittenen Köpfen, Blut verströmend, erschaudern und mit den Flügeln schlagen auf eine ebenso komische wie schreckliche Weise!
Und trotzdem, die Hausherrin, im Herzen sensibel wie dieses Geflügel, aber sich in ihrem Recht vollkommen sicher wähnend, bekräftigt zwei Meinungen, die sich widersprechen: die erste, so delikate, wonach ihr Arzt ihr versicherte, dass sie eine reine pflanzliche Ernährung nicht vertrage, und dass ihr schwacher Organismus Fleisch braucht; die zweite, so gefühlvolle, dass sie nicht will, dass Tiere ihretwegen leiden, und dass sie den Anblick ihrer Leiden nicht ertragen kann.
In Wirklichkeit ist diese arme Frau schwach, weil man sie daran gewöhnt hat, sich von Lebensmitteln zu ernähren, die der menschlichen Natur entgegengesetzt sind; und sie kann es nicht lassen, Tiere leiden zu machen, aus dem einfachen Grund, weil man sie isst." Leo Tolstoi.
"Россия уходит от свободы все дальше, по индексам последних лет это уже совсем несвободное государство. И шансов на возврат к свободе, похоже, немного. Слишком далеко отползла Россия от зеленого поля. И слишком мало в ней людей, которые знают, как и, главное, зачем туда добираться."
"Authoritativeness and intolerance are sentiments of which crowds have a very clear notion, which they easily conceive and which they entertain as readily as they put them in practice when once they are imposed upon them. Crowds exhibit a docile respect for force, and are but slightly impressed by kindness, which for them is scarcely other than a form of weakness. Their sympathies have never been bestowed on easy-going masters, but on tyrants who vigorously oppressed them. It is to these latter that they always erect the loftiest statues." The Crowd, by Gustave le Bon.
"To put it briefly, the individual ceases to be himself; he adopts entirely the kind of personality offered to him by cultural patterns; and he therefore becomes exactly as all others are and as they expect him to be. The discrepancy between "I" and the world disappears and with it the conscious fear of aloneness and powerlessness. This mechanism can be compared with the protective colouring some animals assume. They look so similar to their surroundings that they are hardly distinguishable from them. The person who gives up his individual self and becomes an automaton, identical with millions of other automatons around him, need not feel alone and anxious any more. But the price he pays, however, is high; it is the loss of his self."
Erich Fromm, The Fear of Freedom.
"Es gibt viele, die glauben, daß die Menschen Schafe sind, und es gibt andere, die glauben, daß der Mensch ein reißender Wolf ist. Beide Parteien können ihre Standpunkte mit guten Argumenten untermauern. Diejenigen, die die Menschen für Schafe halten, brauchen nur auf die Tatsache hinzuweisen, daß sich der Mensch leicht dazu bereit findet, die Befehle anderer auszuführen – sogar dann, wenn es für ihn schädlich ist; daß er seinen Führern in den Krieg gefolgt ist und dabei nichts als Vernichtung geerntet hat; daß er jede nur mögliche Art von Unsinn glaubt, wenn er ihm nur mit gehörigem Nachdruck präsentiert und durch die Zurschaustellung von Macht nahegebracht wird – von den rohen Drohungen der Priester und Könige bis zu den leisen Worten verborgener und ebenso oft auch offenkundiger Überredungskünstler. Man gewinnt den Eindruck, daß die meisten Menschen leicht beeinflußbar wie halbwache Kinder und jederzeit bereit sind, ihren Willen demjenigen unterzuordnen, der mit drohendem oder honigsüßem Unterton in der Stimme auf sie einredet. Derjenige, dessen Überzeugungen so stark sind, daß er dem Widerstand der Masse widersteht, ist in der Tat eher die Ausnahme als die Regel, und ein solcher Mensch wird als Ausnahmeerscheinung von späteren Generationen bewundert, von seinen Zeitgenossen jedoch meistens verlacht.
Und gerade diese Unterstellung – nämlich daß die Menschen Schafsnaturen sind – ist es, auf der die Großinquisitoren und Diktatoren ihre Machtsysteme gründen. Und mehr noch: gerade diese Auffassung, daß die Menschen, weil von Natur aus Schafe, Führer brauchen, die ihnen die Entscheidungen abnehmen, hat Führerpersönlichkeiten oft die echte Überzeugung verliehen, eine moralische Pflicht zu erfüllen – mag sie auch gelegentlich tragische Züge tragen – , wenn sie dem Menschen das gaben, was er wollte, d.h. wenn sie dem Menschen die Last der Verantwortung und der Freiheit von den Schultern nahmen.
Wenn aber die meisten Menschen Schafe sind, wie kommt es dann, daß sich das Leben der Menschen derartig von dem der Schafe unterscheidet? Die Menschheitsgeschichte ist mit Blut geschrieben; es ist eine Geschichte unaufhörlicher Gewalttat, in deren Verlauf der Mensch mit Gewalt danach trachtet, sich den Willen seiner Mitmenschen botmäßig zu machen. Hat Talaat Pascha allein Millionen von Armeniern ausgerottet? Hat Hitler allein Millionen von Juden ausgerottet? Hat Stalin allein Millionen von politischen Feinden ausgerottet? Nein, sie töteten nicht allein; sie verfügten über Tausende, die für sie mordeten, für sie folterten und die diese Arbeit nicht nur bereitwillig, sondern sogar mit Vergnügen übernahmen."
"... миллионы людей, одурманенные пропагандой и отсутствием информации, отупевшие от догматизма и изоляции от внешнего мира, лишенные свободы и воли, а от страха — даже и любопытства, пришли к угодничеству и покорству и стали обожествлять Трухильо."
"Ради чего было терпеть все это, папа? Ради иллюзии, что тоже обладаешь властью? Иногда мне кажется, что это совсем не так, что благополучие — дело второстепенное. А на самом деле и тебе, и Арале, и Пичардо, и Чириносу, и Альваресу Ринье, и Мануэлю Альфонсо просто нравилось валяться в грязи. И Трухильо лишь вытащил у вас со дна души ваши мазохистские наклонности, в вас самих сидела эта потребность — быть оплеванными, униженными и оскорбленными, только тогда вы чувствовали себя живыми."
"Как это могло быть, папа? Чтобы Фройлан Арала, культурный, образованный, умный человек, проглотил такое? Что он с ними делал? Что им давал, чтобы превратить дона Фройлана, Чириноса, Мануэля Альфонсо, тебя, все свои «правые и левые руки» в половые тряпки?" Полностью здесь ...
"... many millions of people, crushed by propaganda and lack of information, brutalized by indoctrination and isolation, deprived of free will and even curiosity by fear and the habit of servility and obsequiousness, could worship Trujillo. Not merely fear him but love him, as children eventually love authoritarian parents, convincing themselves that the whippings and beatings are for their own good."
"How was it possible, Papa? How could a man like Froilan Arala, cultured, educated, intelligent, accept that? Whad did he do to all of you? What did he give you that turned Don Froilan, Chirinos, Manuel Alfonso, you, all his right- and left-hand men, into filthy rags?" Read more ...
"Ежели чума ныне коснулась вас, значит, пришло время задуматься. Праведным нечего бояться, но нечестивые справедливо трепещут от страха. В необозримой житнице вселенной неумолимый бич будет до той поры молотить зерно человеческое, пока не отделит его от плевел. И мы увидим больше плевел, чем зерна, больше званых, чем избранных, и не Бог возжелал этого зла. Долго, слишком долго мы мирились со злом, долго, слишком долго уповали на милосердие Божье. Достаточно было покаяться во грехах своих, и все становилось нам дозволенным. И каждый смело каялся в прегрешениях своих. Но настанет час – и спросится с него. А пока легче всего жить как живется, с помощью милосердия Божьего, мол, все уладится. Так вот, дальше так продолжаться не могло. Господь Бог, так долго склонявший над жителями города свой милосердный лик, отвратил ныне от него взгляд свой, обманутый в извечных своих чаяниях, устав от бесплодных ожиданий. И, лишившись света Господня, мы очутились, и надолго, во мраке чумы!" Полностью здесь ...
|
"If today the plague is in your midst, that is because the hour has struck for taking thought. The just man need have no fear, but the evildoer has good cause to tremble. For plague is the flail of God and the world His threshing-floor, and implacably He will thresh out His harvest until the wheat is separated from the chaff. There will be more chaff than wheat, few chosen of the many called. Yet this calamity was not willed by God. Too long this world of ours has connived at evil, too long has it counted on the divine mercy, on God's forgiveness. Repentance was enough, men thought; nothing was forbidden. Everyone felt comfortably assured; when the day came, he would surely turn from his sins and repent. Pending that day, the easiest course was to surrender all along the line; divine compassion would do the rest. For a long while God gazed down on this town with eyes of compassion; but He grew weary of waiting, His eternal hope was too long deferred, and now He has turned His face away from us. And so, God's light withdrawn, we walk in darkness, in the thick darkness of this plague."
Read more ...
All power corrupts, absolute power corrupts absolutely. Lord Acton
"There are three main reasons why such a numerous group, with fairly similar views, is not likely to be formed by the best but rather by the worst elements of any society.
First, the higher the education and intelligence of individuals become, the more their tastes and views are differentiated. If we wish to fi nd a high degree of uniformity in outlook, we have to descend to the regions of lower moral and intellectual standards where the more primitive instincts prevail. This does not mean that the majority of people have low moral standards; it merely means that the largest group of people whose values are very similar are the people with low standards."
"Second, since this group is not large enough to give suffi cient weight to the leader’s endeavours, he will have to increase their numbers by converting more to the same simple creed. He must gain the support of the docile and gullible, who have no strong convictions of their own but are ready to accept a ready-made system of values if it is only drummed into their ears suffi ciently loudly and frequently. It will be those whose vague and imperfectly formed ideas are easily swayed and whose passions and emotions are readily aroused who will thus swell the ranks of the totalitarian party."
"Third, to weld together a closely coherent body of supporters, the leader must appeal to a common human weakness. It seems to be easier for people to agree on a negative programme – on the hatred of an enemy, on the envy of the better off – than on any positive task."
"The contrast between the ‘we’ and the ‘they’ is consequently always employed by those who seek the allegiance of huge masses. The enemy may be internal, like the ‘Jew’ in Germany or the ‘kulak’ in Russia, or he may be external. In any case, this technique has the great advantage of leaving the leader greater freedom of action than would almost any positive programme."
Почему к власти приходят худшие?
"Есть три причины, объясняющих, почему такая относительно большая и сильная группа людей с близкими взглядами будет в любом обществе включать не лучших, а худших его представителей. И критерии, по которым она будет формироваться, являются по нашим меркам почти исключительно негативными."
"Прежде всего, чем более образованны и интеллигентны люди, тем более разнообразны их взгляды и вкусы и тем труднее ждать от них единодушия по поводу любой конкретной системы ценностей. Следовательно, если мы хотим достичь единообразия взглядов, мы должны вести поиск в тех слоях общества, для которых характерны низкий моральный и интеллектуальный уровень, примитивные, грубые вкусы и инстинкты... "
"Однако если бы потенциальный диктатор полагался исключительно на людей с примитивными и схожими инстинктами, их оказалось бы все-таки слишком мало для осуществления поставленных задач. Поэтому он должен стремиться увеличить их число, обращая других в свою веру."
"И здесь в силу вступает второй негативный критерий отбора: ведь проще всего обрести поддержку людей легковерных и послушных, не имеющих собственных убеждений и согласных принять любую готовую систему ценностей, если только ее как следует вколотить им в голову, повторяя одно и то же достаточно часто и достаточно громко. Таким образом, ряды тоталитарной партии будут пополняться людьми с неустойчивыми взглядами и легко возбудимыми эмоциями."
"Третий и, быть может, самый важный критерий необходим для любого искусного демагога, стремящегося сплотить свою группу. Человеческая природа такова, что люди гораздо легче приходят к согласию на основе негативной программы -- будь то ненависть к врагу или зависть к преуспевающим соседям, чем на основе программы, утверждающей позитивные задачи и ценности. "Мы" и "они", свои и чужие -- на этих противопоставлениях, подогреваемых непрекращающейся борьбой с теми, кто не входит в организацию, построено любое групповое сознание, объединяющее людей, готовых к действию. И всякий лидер, ищущий не просто политической поддержки, а безоговорочной преданности масс, сознательно использует это в своих интересах. Образ врага -- внутреннего, такого, как "евреи" или "кулаки", или внешнего -- является непременным средством в арсенале всякого диктатора."
"... everything’s in ruins, everything’s been degraded, but I could say that they’ve ruined and degraded everything. Because this is not some kind of cataclysm, coming about with so-called innocent human aid. On the contrary, it’s about man’s own judgement over his own self, which of course God has a hand in, or dare I say: takes part in. And whatever he takes part in is the most ghastly creation that you can imagine. Because you see the world has been debased. So it doesn’t matter what I say because everything has been debased that they’ve acquired and since they’ve acquired everything in a sneaky, underhand fight, they’ve debased everything. Because whatever they touch – and they touch everything – they’ve debased. ..." Read more ...
"The Turin Horse", Bela Tarr.
"... все в руинах. Все пришло в упадок. Можно сказать это они все разрушили и привели к упадку. Это не какой-то природный катаклизм, случившийся не без помощи так называемого невинного людского содействия. Напротив. Все из суждений человеческих. Их суждения о самих себе. К которым несомненно приложил руку сам Господь. Или, даже смею сказать, сам к ним причастен. А все,чего он коснется, становится ужаснейшим из творений. Видишь ли, мир обесценился. И что ни говори, все не важно. Ведь обесценилось все, чего они добились. Раз они добились всего хитрым способом, исподтишка, то все и обесценилось. Ведь все, к чему они прикасаются, а они прикасаются ко всему, все обесценивается. ..." Полностью здесь ...
"Туринская лошадь", Бела Тарр
|
|
|