[print] [close] [home]

Калеки наизнанку | Umgekehrte Krüppel
Чудовищная Ложь | Immense Lies
Ложь как способ оболванивания доверчивых
и способ удержаться во власти

"К каким только жалким средствам не прибегали тираны прошлых времен для упрочения своей тирании! Какими только уловками они не пользовались, всегда находя при этом достаточно падкий на эти обманы простой народ. Не было такой сети, в которую он тотчас же не попался бы; тиранам никогда ничего не стоило обмануть его, и они всегда тем легче порабощали народ, чем больше смеялись над ним." (Этьен де ла Боэси).

Чудовищная Ложь сидела "на слабом тоненьком стебле, а стеблем этим был человек! Через увеличительное стекло можно было даже разглядеть крошечное, завистливое личико, а также пухлую душонку, трепетавшую на стебельке".

Калека наизнанку
Чудовищная Ложь сидела "на слабом тоненьком стебле, а стеблем этим был человек! Через увеличительное стекло можно было даже разглядеть крошечное, завистливое личико, а также пухлую душонку, трепетавшую на стебельке".
Umgekehrte Krüppel
Ungeheure Lüge "saß auf einem kleinen dünnen Stiele – der Stiel aber war ein Mensch! Wer ein Glas vor das Auge nahm, konnte sogar noch ein kleines neidisches Gesichtchen erkennen; auch, daß ein gedunsenes Seelchen am Stiele baumelte".
Reversed Cripples
Immense Lies "was perched on a small thin stalk the stalk, however, was a man! A person putting a glass to his eyes, could even recognise fur ther a small envious countenance, and also that a bloated soullet dangled at the stalk."
Россия страна Лжи. Ложь для надувания величия. Ложь для надувания спортивных побед. Ложь для сокрытия преступлений. Ложь для одурачивания населения. Ложь для удержания власти. Ложь раздулась до огромных размеров. Величие как ложь. Ложь как величие. Страна надутая ложью. Но ложь прозрачна для зрячих. Ложь лопнет, когда начнут прозревать слепые.
 Ложь основа, на которой держится российская власть. Лжет президент, лгут чиновники, лгут пропагандисты. Они лгут намеренно. Им выгодно. Одному, чтобы сохранять власть. Другие лгут ради денег. Народ же верит не за деньги. Они ложь принимают за правду. Поэтому они как бы не лгут. Они верят. Верят власти. Но вера превращает их в пособников лжи. На них держится лживая власть. Пропаганда для народа, как допинг для спортсменов. Она создает мнимое "величие", которое держится на лжи. Но когда придет время правды, они останутся у разбитого корыта лжи. И ответственность за все преступные деяния власти ляжет и на них. Ведь они избирали власть, ее поддерживали, ее защищали, ей верили, ее уважали.
Более двух лет преступники пытались чудовищной ложью отсрочить свой конец. Но это не могло помочь. Это помогает только в России - одурачить свое население, которое готово верить любой лжи, идущей от преступной власти через телевизионную пропаганду. Население верит, что их кумир уважаемый и обожаемый. Они как в церкви - не знают, но верят. В церкви молятся Богу, вне церкви - Дьяволу. Вера основа их мыслей. Ложь основа их веры. Не проблема вводить в заблуждение массы, готовые верить лжи. Сомнение им неведомо. Они не сомневаются. Они уверены в своей правоте, основанной на вере. Бог-церковь-человек-массы переходит в вождь-телевизор-человек-массы. Им нужны пастухи, которые им проповедуют "истину". На самом деле ложь, а не истину им проповедуют. Но они этого не знают. Они верят.
Они отравились телевизионным допигном. Они верят любой лжи. Они поверили в трупы в самолете и за штурвалом самолета, поверили в самолет длиной в пять километров, в испанского диспетчера, в ложь генералов, в прочую ложь, льющуюся из телевизора. Верующие не способны мыслить самостоятельно, не способны распознавать ложь. Они лишь верят. А для этого мозги лишние, ведь думать не надо. Надо лишь верить.
И вот под тяжестью чудовищной лжи пухлая душонка уже трясется на тонком стебельке. И снится ей во сне длинная скамеечка, на которой сидят все виновные в преступлениях против человечности (crimes against humanity), за сбитый боинг рейса MH17, за убитых на войне с Украиной и с Грузией, за убитых в Сирии и в Чечне, за убитых жителей взорванных домов, за политические убийства своих соперников. А через некоторое время окажутся все виновные в этих преступлениях в "степи, где вечно идет огненный дождь и взгляду предстает одно и то же: страшные муки душ, запятнавших себя насилием."
© 2016 audiendi.com, 29.09.2016
Калека наизнанку
 "С тех пор, как живу я среди людей, для меня это еще наименьшее зло, если вижу я, что одному недостает глаза, другому – уха, третьему – ноги; а есть и такие, что утратили язык, или нос, или голову.
Я вижу и видел худшее, а порой – столь отвратительное, что кое о чем не хотел бы говорить, а о многом не могу даже умолчать, а именно: есть люди, у которых недостает всего, но имеют они непомерный избыток в одном, это – люди, которые представляют собой только один большой глаз, или один большой рот, или брюхо, или еще что-нибудь одно, но громадное, – калеками наизнанку называю я таких.
И когда покинул я уединение свое и в первый раз проходил по этому мосту, то не поверил глазам своим, – долго всматривался я и, наконец, сказал: "Ведь это ухо! Ухо величиной с человека!". Еще пристальнее вгляделся я, и действительно, под ухом шевелилось что-то до крайности жалкое, маленькое и хилое. Чудовищное ухо сидело на слабом тоненьком стебле, а стеблем этим был человек! Через увеличительное стекло можно было даже разглядеть крошечное, завистливое личико, а также пухлую душонку, трепетавшую на стебельке. Народ же поведал мне, что это большое ухо не только человек, но и великий муж, гений. Но я не верю народу, когда говорит он о великих людях, и потому остаюсь при убеждении, что это – калека наизнанку, у которого всего слишком мало и лишь одного – чересчур много". " "Так говорил Заратустра" Ф.Ницще.

Umgekehrte Krüppel
 "Das ist mir aber das Geringste, seit ich unter Menschen bin, daß ich sehe: ›Diesem fehlt ein Auge und jenem ein Ohr und einem dritten das Bein, und andre gibt es, die verloren die Zunge oder die Nase oder den Kopf.‹
 Ich sehe und sah Schlimmeres und mancherlei so Abscheuliches, daß ich nicht von jeglichem reden und von einigem nicht einmal schweigen möchte: nämlich Menschen, denen es an allem fehlt, außer, daß sie eins zuviel haben – Menschen, welche nichts weiter sind, als ein großes Auge oder ein großes Maul oder ein großer Bauch oder irgend etwas Großes – umgekehrte Krüppel heiße ich solche.
 Und als ich aus meiner Einsamkeit kam und zum ersten Male über diese Brücke ging: da traute ich meinen Augen nicht und sah hin, und wieder hin, und sagte endlich: ›Das ist ein Ohr! Ein Ohr, so groß wie ein Mensch!‹ Ich sah noch besser hin: und wirklich, unter dem Ohre bewegte sich noch etwas, das zum Erbarmen klein und ärmlich und schmächtig war. Und wahrhaftig, das ungeheure Ohr saß auf einem kleinen dünnen Stiele – der Stiel aber war ein Mensch! Wer ein Glas vor das Auge nahm, konnte sogar noch ein kleines neidisches Gesichtchen erkennen; auch, daß ein gedunsenes Seelchen am Stiele baumelte. Das Volk sagte mir aber, daß große Ohr sei nicht nur ein Mensch, sondern ein großer Mensch, ein Genie. Aber ich glaubte dem Volke niemals, wenn es von großen Menschen redete – und behielt meinen Glauben bei, daß es ein umgekehrter Krüppel sei, der an allem zu wenig und an einem zu viel habe.«" - Nietzsche, Friedrich, Also sprach Zarathustra.

Reversed Cripples
 "It is, however, the smallest thing unto me since I have been amongst men, to see one person lacking an eye, another an ear, and a third a leg, and that others have lost the tongue, or the nose, or the head.
 I see and have seen worse things, and divers things so hideous, that I should neither like to speak of all matters, nor even keep silent about some of them: namely, men who lack everything, except that they have too much of one thing men who are nothing more than a big eye, or a big mouth, or a big belly, or something else big, reversed cripples, I call such men.
And when I came out of my solitude, and for the first time passed over this bridge, then I could not trust mine eyes, but looked again and again, and said at last: "That is an ear! An ear as big as a man!" I looked still more attentively and actually there did move under the ear something that was pitiably small and poor and slim. And in truth this immense ear was perched on a small thin stalk the stalk, however, was a man! A person putting a glass to his eyes, could even recognise fur ther a small envious countenance, and also that a bloated soullet dangled at the stalk. The people told me, however, that the big ear was not only a man, but a great man, a genius. But I never believed in the people when they spake of great men and I hold to my belief that it was a reversed cripple, who had too little of everything, and too much of one thing." Friedrich Nietzsche - THUS SPAKE ZARATHUSTRA